Моя история Аудиофила

Эта история датируется далёким 1987 годом и приключилась на территории Монгольской Народной Республики, именно приключилась, потому как дальнейший мой рассказ, иначе как приключением не назовёшь.
Так уж получилось, что я, будучи кадровым военным, проходил там службу. Замечательная страна, солнечная, яркая весной, с прозрачным, кристально чистым воздухом и сухим, резко континентальным климатом и где-то непредсказуемым.

Дело было зимой, часть, в которой я служил, подняли неожиданно по тревоге, тогда я был только в звании лейтенант и командовал взводом. Всем дали задачу выдвигаться в направлении пустыни Гоби и собраться в указанном нам районе. Так начинались для нас наши приключения. Помню, что по прибытию, мы отрабатывали какие-то наступательные передвижения, постоянно двигались то вперёд, то назад, отрабатывали взаимодействие с соседями, управляли нашими подразделениями по связи и ещё что-то, точно уже и не помню. Точного замысла учений я не знал, чин был слишком мал, чтобы кто-то посвятил меня в тонкости наших мучений на свежем, морозном воздухе (-35 градусов и выше). Короче, так прошло два дня, с короткими часами отдыха для сна и еды. Эта чехарда с нашими постоянными передвижениями, остановками, беготнёй по полю, к вечеру второго дня, порядком всем осточертела, люди были измотаны и хотели отдыха, а тут ещё стала портиться погода. И вот, часов этак в пять вечера, поступила долгожданная для нас команда, на сбор в указанном районе для ночлега (вы сейчас поймёте, почему я так подробно это описываю. Хочу, чтобы вы прочувствовали условия, в которых мы оказались. Так вот, пока мы собрались, посчитали людей и выстроились в колонну, прошло минут сорок или пятьдесят, и довольно быстро начало смеркаться , подул северный ветер. Мы тронулись и поехали, в это время пошёл мелкий снег, который через тридцать минут нашей езды превратился уже в сплошной летящий кошмар, настоящую стену из снега. Я перестал видеть впереди идущий бронетранспортёр и еле различал колею дороги в свете фар (да какие это дороги, в Монголии, в степи их просто нет), попытался говорить по связи, но кроме обрывков фраз и треска, ничего не услышал. Через какое то время исчезла и колея от впереди идущего бронетранспортёра, замигала лампочка “наличия топлива”. Всё время, что мы ехали, тянул отдать команду “остановиться”, боясь получить удар от сзади идущей машины (видимость была почти нулевая), съехать и остановиться тоже не хотелось, колея исчезала под таким напором ветра и снега, просто на глазах, лампочка “топлива” мигала в темноте салона красным цветом и просто сводила с ума, но остановиться пришлось, кончилось топливо. Остановились прямо на дороге, съехать не успели, так всё это неожиданно произошло. Я выбрался наружу, шквальный ветер и снег обжигали кожу, вокруг не было ни души, ни впереди, ни позади, не слышно было ни звука от моторов, ни мерцания фар. Тут только до меня дошло, что какое то время я ехал тупо один. Снег сыпал такой силы, что фонарь, мне казалось светил только на метр, я вернулся в машину, включил рацию, но кроме треска в наушниках, ничего не услышал, даже обрывки фраз уже не звучали.

Мы выживали в этом бронетранспортёре 3-и долгих дня, снег и ветер не стихал и не унимался все эти дни. Ёжась от холода, как то дотянули до утра, никто не спал. На следующий день, утром, обвязавшись полевым кабелем, я стал обследовать территорию вокруг машины и тут бац, уткнулся в борт грузовой машины Газ-66, она стояла буквально в 10-ти шагах от нас, но из за сплошного снега я её не мог разглядеть, а в ней замершие и стучащие зубами 2-а бойца. У них тоже кончился бензин. С ними вернулся в свою машину. После недолгих раздумий, приказал слить остатки бензина из баков, через отверстия в днище, заправили и зажгли паяльную лампу (благо в салоне лежало всякое житейское барахло, палатка и паяльная лампа, которая является обязательным атрибутом любой машины в северных широтах), от палатки оторвали жестяные вставки под вывод трубы буржуйки (самой буржуйки к сожалению в моей машине не оказалось, ехала где то в другой), пламя направляли на жесть и так грелись, ждали и надеялись, что нас, вот вот найдут. Ох, какие это были три дня. Было не много еды в виде сухого пайка, бочок с водой и десять пачек сигарет “Охотничьи”. Всё это я собрал, а потом делил по частям и выдавал лично каждому. Нас было восемь человек, я, водитель, четверо своих бойцов и двое с найденной машины. Ко всем бедам добавилось повальное засыпание (от холода, человек почему то засыпает), я толкал то одного, то другого, получалось плохо, проснувшись, они тут же засыпали опять, сам я тоже валился от усталости, но продолжал всех толкать и будить, понимая, что заснув, мы можем уже никогда не проснуться.

Тут, ко мне на помощь и пришёл мой водитель. Видя моё состояние, откуда-то достал и протянул мне кассетный плеер SANYO и наушники к ним этой же фирмы, со словами: “Возьмите послушать, спать будет меньше хотеться”. Уж откуда они ему достались – для меня и сегодня загадка, наверно кто-то из друзей солдат служил при военторге (склады этого ведомства в Монголии ломились тогда от импортного товара, всё было из Китая и Японии ) или у него были обеспеченные родители. Такие аппараты тогда были в диковинку. Плеер был довольно большой, больше ладони, с вперёд откидывающейся крышкой, справа находился встроенный приёмник с вертикальной шкалой радиочастот, а сверху торчали три больших кнопки: воспроизведения, перемотки и стоп. С торца расположились отверстия для наушников и ещё чего-то. Это был SONYO M-G27. Я его наверно буду помнить всю жизнь, он ведь меня, тогда похоже, от смерти спас. Наушники к нему были тоненькие с насадками для ушей, из какого-то материала, похожего на пупырчатый, ячеистый поролон, грязного, чёрного цвета. Звук был не очень. Когда очень хотелось спать, я его ненадолго включал, песни были японской эстрады, мне очень нравились. Он скоро, конечно, что называется сдох, но это помогло мне как-то мобилизоваться и как-то немного контролировать себя, если даже и засыпал, то не надолго, буквально на пятнадцать-двадцать минут. Когда становилось совсем плохо, я опять, упорно, надевал эти наушники и слушал. Так продолжалось до тех пор, пока он в конце концов совсем не разрядился. На четвёртые сутки, буран прошёл, наступила какая-то нереальная тишина, мы все выбрались наружу, вокруг всё блестело от снега так, что я зажмурился и так стоял с закрытыми глазами, не мог смотреть, так сильно болели глаза. А через три часа нас нашёл вертолёт, мы его услышали ещё из далека. Он нас заметил и сел. Подбежал какой то офицер и задал глупый вопрос: “Почему мы не движемся, а стоим”.

Выслушав мой ответ, пообещал в скором времени бензовоз, потом сел в вертолёт и улетел, а обещанный бензовоз появился только на следующее утро и нам пришлось ждать его ещё одну ночь и спать в нашей железной, консервной банке. Для меня эти учения закончилось тогда не очень здорово, я загремел в госпиталь на месяц, где лечился от истощения нервной системы и небольших обморожениях рук и ног. Там же, в госпитале, я узнал, что такое бедственное положение было не только у меня, до места сбора, добралось порядка 40% всех машин, вся остальная техника стояла разбросанная по дорогам, в степи, без капли бензина. Были и жертвы, которые не выдержали этих трёх дней и замёрзли от холода, таких было больше десятка.

Теперь, когда я надеваю наушники, чтобы послушать музыку или поговорить по Skype, моё подсознание, выбрасывает меня, на какое-то мгновение, в тот далёкий, 1987 год и я с благодарностью вспоминаю того водителя узбека, который дал мне эти наушники и этот плеер, благодаря которому я хожу и живу ещё на этой земле.

Вот такая, грустная “Моя история аудиофила”